Кивнув Агийэру, он сделал рукой приглашающий жест:

— Господин Хэбст-старший ждет в гостиной на втором этаже, мистер Агийэр. Я провожу вас.

— Я пока занят, разве не видите, — резко сказал Агийэр.

— Ну-ну, не петушись, иди, — усмехнулся Мейзинг, подталкивая Агийэра вперед. — Абраам Хэбст не привык долго ждать и никому не простил бы подобного неуважения к своей персоне…

У входа в гостиную, куда провели Агийэра, скучали два плечистых субъекта в смокингах с постными лицами и настороженными глазами. Провожатый сделал им знак рукой. Они молча расступились. Отстранив тяжелую, вытканную золотом портьеру, Агийэр прошел в гостиную. Здесь царил полумрак. Пол был устлан мягким ковром.

В глубине возле небольшого стола, покрытого пестрой скатертью, сидел в кресле кто-то лысый в больших темных очках.

Агийэр огляделся. Больше в гостиной никого не было. Лысый сидел молча и не шевелился.

— Господин Хэбст? — осведомился Агийэр, сделав шаг вперед.

— Поближе, — последовал ответ. — Я плохо вижу.

Агийэр ступил еще пару шагов.

— Садитесь, — лысый шевельнулся и указал на кресло у стены.

Агийэр сел. Кресло было установлено так, что свет от единственного включенного торшера падал прямо в лицо Агийэра. Лицо его собеседника оставалось в тени, можно было различить только дымчатые очки в золотой оправе и шишковатый старческий череп с венчиком редких седых волос. Агийэр подумал, что этому человеку, наверно, не меньше восьмидесяти лет.

— Я достаточно стар, — сказал вдруг человек в очках, словно угадав мысли Агийэра, — я видел на своем веку множество разных людей, но я впервые вижу чудака, с такой легкостью предсказывающего конец света.

Голос у него был глуховатый, но резкий, голос человека, привыкшего распоряжаться.

Агийэр промолчал, ожидая, что последует дальше.

— Вы испанец?

— Предки отца были испанцами, мать — пуэрториканка. Я американский подданный, как и мои родители.

— И вероятно, атеист.

— Да.

— Я так и думал. Именно атеизм когда-нибудь сгубит Америку.

— Вы пригласили меня, чтоб сообщить это? — поинтересовался Агийэр.

— Нет. Я — издатель. То есть — издатель тоже. Я хочу приобрести у вас исключительное право на публикацию всего написанного вами.

— Исключительное право?.. — повторил Агийэр. — Что это значит?

— Это значит, что все ваши публикации, в том числе и текст сегодняшнего доклада, будут проходить только через мои издательства. И нигде больше.

— Вы хотите купить это право, чтобы ни одна строка не была опубликована?

Хэбст хрипло рассмеялся:

— Я бизнесмен, молодой человек, а не благотворительное, общество. Ваши измышления не станут дороже, если они полежат в моих сейфах. Нет, я хочу купить вас, чтобы печатать, и как можно скорее. Полагаю, что на этом можно хорошо заработать.

— Я должен подумать.

— Нет. Вы должны решить сегодня же, сейчас… Здесь мой адвокат. Он уже составил проект договора. Вам остается только подписать.

— Но… — Агийэр заколебался. — Что я буду иметь от этого?

— Двести пятьдесят тысяч сегодня же чеками. Дальше — соответствующие проценты, в зависимости от тиражности. Полагаю, что тиражи будут достаточно высокими. Оговорено одно дополнительное условие.

— Какое же?

— Вы обязуетесь в течение года не покидать обсерваторию в Аресибо, куда должны будете возвратиться завтра. Это… исключительно в целях вашей безопасности и… гарантии моей прибыли на капитал, который вкладываю в вас.

— Остаются еще права моего покойного соавтора…

— О них не волнуйтесь. У него нет наследников. Мои люди уже навели справки. Вы единственный распорядитель… вашей общей гипотезы.

— А мои лекции, которые я не смогу дочитать в здешнем университете?

— Это уже урегулировано.

Агийэр на мгновение задумался:

— Пожалуй, я согласен.

— Ступайте подпишите договор.

Самолет авиакомпании TVA, совершавший утренний рейс по маршруту Лос-Анджелес — Сан-Хуан, взорвался через несколько минут после старта из Нового Орлеана. Все пассажиры и команда погибли. Тайна этой катастрофы осталась навсегда погребенной в Мексиканском заливе, потому что ни одна террористическая организация не взяла на себя ответственности за взрыв…

Говорили, что Абраам Иеремия Хзбст-старший заработал миллионы на изданиях научно-фантастических романов и научных статей Агийэра. Феноменальный успех публикаций объяснялся тем, что романы и соответствующие им по тематике научные статьи издавались совместно в карманной серии «Современная фантастика».

Борьба за всеобщее разоружение и объявление ядерного оружия вне закона продолжала нарастать… Во время одного из ее «пиков» наследники Абраама Хэбста-старшего были привлечены к ответственности за антиамериканскую деятельность. Гвоздем обвинений явились многократные крупнотиражные переиздания книг Агийэра…

Прошло много лет, и объединенное Человечество сумело переступить опасный рубеж, который социологи назвали порогом Траоре — Агийэра. И когда после звездных экспедиций возник обычай ежегодной траурной церемонии у памятника Героям Вселенной, первыми в длинном списке сыновей Земли, отдавших за нее жизнь, стали называть имена Агийэра и Траоре…

Под звуки древнего траурного марша Шопена самый заслуженный из астролетчиков провозглашал:

— Освальдо Агийэр!

И самая прекрасная из молодых девушек отвечала:

— Погиб за Землю.

— Гулед Траоре!

— Погиб за Землю…

1983 год

ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА

Минуло полвека, как я обратился к фантастике. Первый рассказ был написан перед самой войной… Правда, опубликовать его удалось лишь в пятидесятые годы — спустя полтора десятилетия. По существу тот рассказ даже и не совсем фантастический. Тему подсказали действительное происшествие в геологической партии на Памире и романтическая легенда, услышанная в одном из кишлаков Восточного Каратегина. В опубликованном варианте рассказ был назван «Ночь у мазара».

Долитературная профессия геолога и война, которая для меня закончилась не 9 мая 1945 года, а почти на три года позже, задали основные направления моей фантастике. Она преимущественно земная, а борьба за сохранение мира и биосферы планеты, иными словами, борьба за сохранение Человека разумного и земной цивилизации, стала лейтмотивом всего написанного. И еще — твердая убежденность, что научно-технический прогресс должен обязательно сопровождаться прогрессом нравственным и социальным. Иначе — катастрофа всеобщего уничтожения…

Повести и рассказы, собранные в этой книге, написаны в разное время, но все они в той или иной степени отражают вышесказанное. Почти все они «земные» по тематике, месту действия и тем задачам, которые приходится решать героям. Лишь в одном случае действие вынесено в космические дали («Поиск в кольце»), однако и там главная проблема — граница возможностей человеческого и искусственного интеллекта — остается сугубо земной. Что же касается временных границ описываемых событий — они не слишком далеки от нашей эпохи.

Свою главную задачу автор склонен определять как предупреждение… Предупреждение о возможных последствиях происходящего ныне — последствиях экологических, социальных, нравственных…

Научно-фантастические модели позволяют решать эту и подобные задачи при соблюдении одного обязательного условия — достоверности описываемого: достоверности ситуаций, диалогов, характеров, ландшафтов (даже инопланетных!), «достоверности» самой фантастической идеи — то есть того «чуда», в «реальность» которого должен поверить читатель. Феномен «достоверности» фантастической модели, вероятно, один из наиболее надежных мостов, связывающих автора с читателем. В поисках достоверности автор этой книги старался идти от своего геологического опыта.